Автор: Дарья Колмина
"Питерские заметки", 09.12.2020:
В редакцию "Питерских заметок" пришло письмо с отзывом горожанина о пребывании с COVID-19 в Инфекционной больнице Боткина в Петербурге. Мужчина из группы риска сразу по нескольким показателям (70 лет, диабет, недавно была обнаружена окология на начальной стадии). Сейчас Борис (так зовут мужчину) находится уже дома, восстанавливает силы.
Ниже само письмо. Орфография сохранена.
"Борис Л.:
- Так сложилось, что сегодня медучреждения, оказывающие помощь пациентам с COVID-19, в основном критикуют, и на это, наверное, в каких-то случаях есть основания. Мне, в какой-то степени повезло, я был госпитализирован в Инфекционную больницу им. Боткина, где, как я убедился, лечение и уход поставлено на высокий уровень.
Моей госпитализации предшествовали негативные события в моей жизни. За несколько дней до болезни, я обнаружил на груди пятно, которое натолкнуло меня на мысль о раке кожи. В онкологическом центре мне вязли соскобы ткани и подтвердили, что вероятность рака высока. Это вызвало у меня понятные внутренние реакции и я воспринял поднявшуюся в этот день температуру, как реакцию на стресс.
На следующий день мне сделали диагностическую операцию, вырезав 20 кв. см кожи. Операция была проведена безупречно, все аккуратно зашили. Но к концу дня у меня снова поднялась температура, я ее отнес на счет реакции на хирургическое вмешательство.
Спустя еще день температура была уже стабильно высокой, и я начал лечиться дома от коронавируса, тест был положительный. Мои друзья-врачи назначили мне препараты, я их принимал около недели.
Утром в день госпитализации я поговорил с женщиной, которая работала в реанимации ковидного обсерватора Ленэкспо. Она сказала – вам нужно срочно госпитализироваться, вы дома не выживете. На тот момент у меня уже было 39.8 в 9.00 утра. У меня было ясное сознание, ничего не болело. КТ, которое я предварительно сделал, показывали поражение легких 10 и 20 %. Тест тоже подтвердил COVID-19.
Я понял, что учитывая обстоятельства, госпитализация единственный выход, тем более, что семья меня постоянно уговаривала лечь в стационар. Машина скорой помощи Корис приехала через 3 часа (все машины были на вызовах в Ленобласти). Приехали два молодых высококвалифицированных доктора. Сняли кардиограмму, все проверили, поговорили и повезли в Боткина.
О больнице Боткина я никогда ничего не знал, кроме того, что мой старый приятель недавно там лежал с COVID-19 весь октябрь и отозвался, что это лучшая больница, в которой ему приходилось находится. Врачи вытащили его с того света.
Меня привезли в 16.00, мое состояние ухудшалось на глазах. Меня посадили на инвалидную коляску и отвезли 5-й отделение, на 5 этаже. Положили на койку лицом вниз, вставили канюли для подачи кислорода, после этого я потерял сознание. Смутно помню, что мне делали какие-то уколы, ставили капельницу.
Я очнулся ночью, лежа на спине в луже воды, из меня вытекло 3-4 литра жидкости, не менее. Футболка, штаны, носки все было мокрым, как и одеяло с простыней. С подушки капал пот… Помню, передо мной стояла медсестра, которая повторяла: кто ты?
Я не мог понять, что от меня хотят, пока она не крикнула: Скажи свою фамилию, имя, отчество! Медсестру зовут Чинчи. Она возилась со мной в эти дни, переодевала, меняла белье. Каждую ночь меняли по 6-7 футболок, они сохли на батарее возле кровати. Теряя огромное количество воды, я был в таком режиме дней пять.
На отделении была процедурная сестра Гуля и медбрат Никита. Они виртуозно вставляли иглы капельницы в вены, наверное, могли сделать это не глядя.
В понедельник приходила врач, которая меня лечила – Полина Сергеевна Лобанова. И зав. отделением – Надежда Сергеевна. Замечательные специалисты, знающие свое дело. Когда мне стало лучше, я начал просить о выписке. Надежда Сергеевна говорила категоричное «нет». На этой почве у меня начинался стресс, так что пульсоксиметр отказывался показывать сатурацию, что Надежду Сергеевну, кажется, забавляло, как проявление ярко-выраженной психосоматической реакции.
Когда пришла Полина Сергеевна, сказала, что выпишем, сатурация была в норме - 96-97. В целом, персонал заботливый, внимательный. У меня сахарный диабет. Я контролировал сахар несколько раз в день, они проверяли, кололи мне инсулин. Они абсолютно точно знали, что делать с пациентами из группы риска.
Бокс хороший – на два человека. Существенное количество времени я был один. Потом ко мне подселили пациента лет 40, с тяжелым ковидом. Я с ним переписываюсь, он сейчас идет на поправку. Палата метров 25, небольшой душ, туалет, раковина, комфортные условия.
К каждой палате подключен кислород. Он подается уже увлажненный, через барботёр, то есть не сушит тебя.
Еда подается через специальные проем с дверцами («кормушку»), в кормушке ультрафиолетовые элементы, так что передача инфекции минимизирована.
У каждой кровати есть пульт, можно нажать и связаться с персоналом.
Каждый бокс закрыт снаружи магниткой.
В боксе хорошая вентиляция, никакого «больничного запаха». Душ не каждый день (не было сил), но принимал. Брился.
В моем представлении в больнице им. Боткина идеальные условия, чтобы человека вернуть к жизни после инфицирования. С другими я не имею возможности сравнить, как вы понимаете, и надеюсь, что не доведется.
Сейчас меня уже выписали, я дома. Слабость, температура 34,5. Попробовал сегодня по улице пройти метров 800, пришел, силы все закончились. Я уверенно сейчас говорю – что если бы не больница Боткина я бы умер, или был бы в худшем состоянии.
Хочу пожелать здоровья всем, кто меня лечил, их коллегам, семьям. Вы настоящие профессионалы!"
Ниже само письмо. Орфография сохранена.
«Мне сказали, что дома я не выживу»
"Борис Л.:
- Так сложилось, что сегодня медучреждения, оказывающие помощь пациентам с COVID-19, в основном критикуют, и на это, наверное, в каких-то случаях есть основания. Мне, в какой-то степени повезло, я был госпитализирован в Инфекционную больницу им. Боткина, где, как я убедился, лечение и уход поставлено на высокий уровень.
Моей госпитализации предшествовали негативные события в моей жизни. За несколько дней до болезни, я обнаружил на груди пятно, которое натолкнуло меня на мысль о раке кожи. В онкологическом центре мне вязли соскобы ткани и подтвердили, что вероятность рака высока. Это вызвало у меня понятные внутренние реакции и я воспринял поднявшуюся в этот день температуру, как реакцию на стресс.
На следующий день мне сделали диагностическую операцию, вырезав 20 кв. см кожи. Операция была проведена безупречно, все аккуратно зашили. Но к концу дня у меня снова поднялась температура, я ее отнес на счет реакции на хирургическое вмешательство.
Спустя еще день температура была уже стабильно высокой, и я начал лечиться дома от коронавируса, тест был положительный. Мои друзья-врачи назначили мне препараты, я их принимал около недели.
Утром в день госпитализации я поговорил с женщиной, которая работала в реанимации ковидного обсерватора Ленэкспо. Она сказала – вам нужно срочно госпитализироваться, вы дома не выживете. На тот момент у меня уже было 39.8 в 9.00 утра. У меня было ясное сознание, ничего не болело. КТ, которое я предварительно сделал, показывали поражение легких 10 и 20 %. Тест тоже подтвердил COVID-19.
Я понял, что учитывая обстоятельства, госпитализация единственный выход, тем более, что семья меня постоянно уговаривала лечь в стационар. Машина скорой помощи Корис приехала через 3 часа (все машины были на вызовах в Ленобласти). Приехали два молодых высококвалифицированных доктора. Сняли кардиограмму, все проверили, поговорили и повезли в Боткина.
О больнице Боткина я никогда ничего не знал, кроме того, что мой старый приятель недавно там лежал с COVID-19 весь октябрь и отозвался, что это лучшая больница, в которой ему приходилось находится. Врачи вытащили его с того света.
Меня привезли в 16.00, мое состояние ухудшалось на глазах. Меня посадили на инвалидную коляску и отвезли 5-й отделение, на 5 этаже. Положили на койку лицом вниз, вставили канюли для подачи кислорода, после этого я потерял сознание. Смутно помню, что мне делали какие-то уколы, ставили капельницу.
Я очнулся ночью, лежа на спине в луже воды, из меня вытекло 3-4 литра жидкости, не менее. Футболка, штаны, носки все было мокрым, как и одеяло с простыней. С подушки капал пот… Помню, передо мной стояла медсестра, которая повторяла: кто ты?
Я не мог понять, что от меня хотят, пока она не крикнула: Скажи свою фамилию, имя, отчество! Медсестру зовут Чинчи. Она возилась со мной в эти дни, переодевала, меняла белье. Каждую ночь меняли по 6-7 футболок, они сохли на батарее возле кровати. Теряя огромное количество воды, я был в таком режиме дней пять.
На отделении была процедурная сестра Гуля и медбрат Никита. Они виртуозно вставляли иглы капельницы в вены, наверное, могли сделать это не глядя.
В понедельник приходила врач, которая меня лечила – Полина Сергеевна Лобанова. И зав. отделением – Надежда Сергеевна. Замечательные специалисты, знающие свое дело. Когда мне стало лучше, я начал просить о выписке. Надежда Сергеевна говорила категоричное «нет». На этой почве у меня начинался стресс, так что пульсоксиметр отказывался показывать сатурацию, что Надежду Сергеевну, кажется, забавляло, как проявление ярко-выраженной психосоматической реакции.
Когда пришла Полина Сергеевна, сказала, что выпишем, сатурация была в норме - 96-97. В целом, персонал заботливый, внимательный. У меня сахарный диабет. Я контролировал сахар несколько раз в день, они проверяли, кололи мне инсулин. Они абсолютно точно знали, что делать с пациентами из группы риска.
Бокс хороший – на два человека. Существенное количество времени я был один. Потом ко мне подселили пациента лет 40, с тяжелым ковидом. Я с ним переписываюсь, он сейчас идет на поправку. Палата метров 25, небольшой душ, туалет, раковина, комфортные условия.
К каждой палате подключен кислород. Он подается уже увлажненный, через барботёр, то есть не сушит тебя.
Еда подается через специальные проем с дверцами («кормушку»), в кормушке ультрафиолетовые элементы, так что передача инфекции минимизирована.
У каждой кровати есть пульт, можно нажать и связаться с персоналом.
Каждый бокс закрыт снаружи магниткой.
В боксе хорошая вентиляция, никакого «больничного запаха». Душ не каждый день (не было сил), но принимал. Брился.
В моем представлении в больнице им. Боткина идеальные условия, чтобы человека вернуть к жизни после инфицирования. С другими я не имею возможности сравнить, как вы понимаете, и надеюсь, что не доведется.
Сейчас меня уже выписали, я дома. Слабость, температура 34,5. Попробовал сегодня по улице пройти метров 800, пришел, силы все закончились. Я уверенно сейчас говорю – что если бы не больница Боткина я бы умер, или был бы в худшем состоянии.
Хочу пожелать здоровья всем, кто меня лечил, их коллегам, семьям. Вы настоящие профессионалы!"